Я улыбаюсь даже сейчас,
Когда вспоминаю, как невзначай
Взглядом несмело ко мне прикоснувшись,
Мигом робел ты и, обманувшись,
Двигал фигуру по полю неловко
Вовсе не ту, ты ж хотел рокировку!…
(От подобной оплошности ты смущался еще сильнее,
Краснея, прятал от меня дрожание рук,
И, издав нечаянно горловой хриплый звук,
Растерявшись окончательно, уходил на кухню, к маме.
Мне был виден кухни краешек через приоткрытую дверь.
Мама варила ягоды в необъятных размеров емкости,
Помешивая такой же великанской деревянной ложкой,
И снимала сладкие пенки на специальную тарелочку.
Ты громыхал чайником, и фыркал под струей из крана.
Вдруг тишина и ожидание.
Становилось слышно, как капало с моих варежек,
которые ты заботливо подоткнул под проволочку,
обхватившую ребристое пузо раскаленной печки.
И обрывалась скрипом половиц пауза.)
Скрып-скрып-скрып… 🙂
Ты появился в проеме дверей, несуразный,
С вазочкой вязкой лучисто-рябиновой массы,
Вынутой ложкой огромной из медного таза,
Терпким и приторным запахом вмиг разукрасив
Мир.
— Ммм… Вкуснотааа!.. —
На худые коленки,
Черный заношенный школьный оправив передник,
Я принимала с напитком на блюдечке чашку…
Вазочку…
Взгляды о чем-то молящие…
Ложечку…
Сердце о стены стучащее…
Дзынь!…
От горячего чая блестящие
Щеки пылали, читая желание.
— Чаю подлить?..—
Усильем отчаяным
Делая вид, что не замечаю,
Что на призывы не отвечаю,
— Хватит, не надо…—
Робко молчала
И, задыхаясь,
Я продолжала
Партию… ту, что тебе проиграла.
🙂
13.11.02