Дом

Он строит дом, в котором счастлив будет:
Появится в нём ладушка-жена
И нежность потаённую разбудит
В душе, где поселилась тишина…

Он яблони сажает и малину,
На радость и усладу детворе,
А для жены — два кустика рябины
Украсят палисадник в сентябре…

Вприпрыжку дни проносятся в заботах,
Растет хозяйство, словно на дрожжах:
Курятник строит, будку. С огорода
Богатый собирает урожай…

Но снова осень. Ветер чуть колышет
На пустыре сухие колоски.
Трава пожухла. Дождь стучит по крыше.
И холодно на сердце от тоски.

Ночь без сна

Тает сон – волшебной дымкой растворяется в пространстве… Из тумана сновидений проступают очертанья неподвижных изваяний. И с угрюмым постоянством несгораемого шкафа на меня взирает гордо-неизменная реальность. Из забытых детских страхов надвигается громада обезмолвленного дома, где предметы не знакомы…  Скрипы, шорохи и вздохи заколдованного замка, привидений диалоги… .

Ночь бесшумна и бесплотна, полотно грунтует тёмным цветом вечного покоя. Но невидимой рукою нарисованные тени распускаются на стенах, как лиловые левкои, как расплывчатые контуры разбуженных видений, и охватывает душу явь щемящею тоскою, словно рушится плотина, возводимая годами послушания – рутина без напрасных ожиданий.

Водопад воспоминаний оглушает на мгновенье и стремительно несется в бездну мрака и забвенья, оставляя на ресницах сольно-радужные брызги. Это ночь великодушно омывает тишиною воспаленное сознанье, грохот бурного теченья превращая в переливы серебристого журчанья — то ли эхо, то ли призрак…

Дым

Глотая дым и горячий чай,
Всю ночь у костра сидеть,
До хрипа Высоцкого песни кричать
И Визбора – тихо петь.

Смотреть на причудливый пляс огня
И гнать комаров и сон,
Позволить за плечи себя обнять,
Уютно – и весь резон.

Под утро картошку запечь в золе,
Жевать, обжигая рот,
Шагать по тропе, в электричку лезть,
Где смехом будить народ…

И сколько – уже не смогу сказать —
С тех пор утекло воды,
Но смотришь на фото – и щиплет глаза
Костра пожелтевший дым.

Дороги

Не счесть исхоженных дорог,
когда полжизни за плечами.
Уж забывается начало,
но рано подводить итог.

Пора с привычного пути
свернуть, не слушая тревогу,
и проложить свою дорогу,
и в ней свободу обрести.

Стирает время имена,
почет сопутствует немногим,
от нас останутся дороги,
которыми прошла страна.

Дожить до рассвета

Не было крика и хлопанья дверью.
Без оскорблений и прочих истерик
тихо сказала: «Я больше не верю»,
не ощутив еще боли потери.

Не покачнулась земля под ногами,
не потемнело в глазах от испуга,
жизнь не закончилась, просто другая
будет она без недавнего друга.

Чайник поставить…

Нати сигарету…

И раствориться в мелодии блюза,
чтобы дожить как-нибудь до рассвета…

Люди стареют, лишаясь иллюзий.

20/11/07

Не надо слёз…

Билет оплачен и багаж погружен,
тяжёлый поезд набирает ход…
Разложен на столе холодный ужин…
Но ниточки обрезал кукловод.

Не чувствуя, как тряпочного, тела,
ссутулившись, к окошку прислонясь,
бесшумно, словно тень, она сидела,
утратив с миром видимую связь.

…Прощанье на заплёванном перроне…
«Ну, перестань, не надо только слёз!» —
лишь тут лицо в ладонь она уронит,
глотая боль под мерный стук колёс.

18/08/07

«Быть иль не быть?»

«Быть иль Не Быть?» — опять приходится решать,
не ускользнуть от этих слов, не уклониться,
на части жизнь разрежет новая граница,
и цепенеет от предчувствия душа.

Она устала и боится перемен,
ей так хотелось бы в потёмках отсидеться,
но от рассвета никуда уже не деться,
недолговечен дрёмы сумеречный плен.

Приходит день и безпощадно льётся свет,
смывая сны — неясной радости лишая,
ступить за край и не вернуться искушая —
суметь, осмелиться, решить: «Да или Нет?»

23/07/07

Ночь

Словно планета закрыла усталые веки,
ночь охватила собой половину земли
и погасила огней разноцветные реки,
и тишиной затопила дома — корабли.

В лунном сиянии видно покатые крыши —
волны застывшие… мелкую рябь черепиц…
Ангел, на город смиренно взирающий свыше,
то ли плывет, то ли медленно падает ниц.

Ночь — дирижер, распростершая чуткие руки,
паузу держит, даруя желанный покой —
тонут в колодце двора суетливые звуки,
и до утра, как до жизни иной, далеко.

08/07/07

Поэт

Он любил безрассудно, взахлеб, воспевая
белоствольной любимой лимонный рассвет,
голосистый певец соловьиного края,
блудный сын, всенародной любовью согрет.

Он слагал о России бессмертные песни,
вдохновенно, легко сочетая слова,
и плескалась в душе необъять поднебесья,
а в глазах отразилась озер синева.

Он смеялся, обласкан вниманием женщин,
и врагов наживал забияка хмельной,
не скупясь на эпитеты хлестче затрещин
и обид черный шлейф унося за спиной.

Но ему нипочем злоязычие сплетен,
непослушные кудри пригладит рука —
с фотографии взгляд и спокоен, и светел…
Он умрет… и останется жить на века.

06/07/07

Убитый день

Убитый день — слоняюсь по квартире,
стирая накопившуюся пыль,
в пространных размышлениях о мире,
о небыли, вторгающейся в быль.

…О том, что онемевшие от боли
солдаты возвращаются с войны
калеками…
и глушат алкоголем
потерю ощущения вины.
Зашкаливают «датчики» и клинит,
горят «предохранители» в бою.
Латают тело — не хватает клиник,
а душу… оставляют на краю
безумия.

…Посуду перемыла,
в сушилку перекинула бельё.
На поиски утраченного смысла
я время не расходую свое.
Я верю, что из жизни исчезая,
Ты растворился в сотне мелочей…
Вычеркивает линия Косая
прозрачный призрак Питерских ночей…
Васильевского острова проспекты…
На набережной выщерблен гранит…
Мне кажется, что камень парапета
тепло ладоней все еще хранит.

И если к этим плитам прикоснуться,
увидеть свет… услышать тихий стон…
то можно от реальности проснуться,
покинув жизнь, похожую на сон.

29/05/07